Боги майя [День, когда явились боги] - Эрих фон Дэникен

Ральф Л. Ройс, который в 1933 г. перевел «Чилам-Балам» из Чумайеля на английский [11], дал сноску к этому разделу:

«Нам напоминают о пророчествах, возвещавших об испанских завоевателях: на небе появился огонь, который пылал с полуночи до восхода солнца… и потом исчез».

Какими бы важными среди редких источников ни были книги «Чилам-Балам», поскольку они частично основывались на подлинных документах майя, высказывания в «Кодексе Чимальпопока» гораздо яснее. Усердный аббат Брассёр обнаружил эти тексты во время своих страстных поисков древних американских преданий. Брассёр, настоящий гений в языках, выучил также ацтекский язык, а потому сумел распознать в рукописи хронику ацтекской династии Иштлиль-шочитль [12]. Он дал своей находке имя учителя, который обучил его языку ацтеков: Чимальпопока Галисия.

Согласно «Кодексу Чимальпопока», после того как боги сотворили небо и землю, «сверху упали палочка и деревяшка, о которую та трется для добывания огня; Тецкатлипока бросал вниз дрова и закоптил ими небо». Проделав это, боги стали совещаться, кому из них в будущем жить на Земле:

«Горестно обдумывали Та, что в звездном одеянии, Тот, кто богат звездами, Повелительница в воде, Тот, кто стал над людьми, Та, которая приминает землю, Тот, который валит изгородь, Кецалькоатль».

Кажется, что Кецалькоатль был тут всегда.

В Кодексе утверждается, что было не только четыре сотворения мира, но и четыре Солнца, но только в пятую эпоху Солнце стало таким, как мы его видим, — это удивительно, как и утверждение:

«В пятую эпоху, как было известно старым людям… тут была основана земля, небо… а также четыре вида живущих людей…»

По преданию, основание Земли произошло в году 1 кролика, момент времени, который соответствовал 726 г. до н. э. нашего летосчисления. Дата неправильная, но, возможно, с 726 г. до н. э. началась ацтекская хроника. Впрочем, не важно, когда она началась и что она означает, остается непостижимым, откуда ацтеки почерпнули свое утверждение о существовании «четырех видов живущих людей».

В Кодексе драматично описан мировой пожар и солнце, потемневшее настолько, что наступила зловещая ночь:

«Было основано второе солнце. Его дневным знаком были четыре ягуара. Его называли солнцем ягуаров. При нем случилось так, что обрушилось небо, что солнце тогда не следовало своим путем. Только что был полдень, и сразу после него наступила ночь!»

Итак, это случилось в эпоху второго солнца. Непонятное смертельное зрелище под знаком третьего солнца превратилось в катастрофу:

«Оно называется солнцем огненного дождя. В эту эпоху случилось так, что огонь падал дождем, поэтому жители сгорали. Тогда же с неба сыпался песок с камнями. Старики рассказывали, что тогда ветер взметал песок с камнями, которые мы теперь видим, и пенились андезитовые лавы[17], и тогда оседали разные красноватые скальные породы».

Видимо, речь шла о чем-то большем и совершенно ином, чем об «обычном» солнечном затмении: майя и ацтекам солнечные затмения были известны, в Дрезденском кодексе есть целая таблица затмений с точными данными о них.

Озадачивает также то, что в «Кодексе Чимальпопока» в эпоху второго солнца сообщается о великанах. Сказано, что они приветствовали друг друга фразой «Не упади!», потому что тот, кто падал, больше не ориентировался в темноте. Обычно солнечное затмение длится несколько минут, и даже в течение этого времени остается достаточно света, чтобы видеть, куда поставить ногу. Великаны, о существовании которых в давние времена сказано в Кодексе, появляются во многих мифах, в некоторых местах исследователям даже удалось подтвердить подлинность отпечатков их огромных ступней в осадочных породах.

Полное потемнение нельзя также объяснить извержением вулкана и связанным с ним дождем из огня и песка, поскольку в таком случае речь шла бы о локальном событии, пусть и на значительной территории. Однако огненные дожди одновременно с полным затмением (или отсутствием?) Солнца и наводнениями отмечались во всем мире.

Удобное объяснение, что такие явления происходили вследствие неких «беспокойных» процессов в недрах Земли, звучит здраво, но при внимательном рассмотрении оказывается слишком простым и не чем иным, как недопустимым трюком, чтобы уклониться от загадки. Ведь описание катастрофы существует не только в Кодексе ацтеков! Видимо, это событие было глобальным, поскольку подобные описания — совпадающие по смыслу, а зачастую даже в деталях, — приведены во многих преданиях из разных частей земного шара.

Если предположить взрыв целой планеты в нашей Солнечной системе, то катастрофа сразу приобретает мировой масштаб. Солнце потемнело бы не на часы, а на месяцы или годы — как об этом говорится в древних хрониках. После взрыва планеты космическая пыль заполнила Солнечную систему, раскаленные осколки падали на Землю, «оседали» красноватые скальные породы. Раскаленные добела бомбы рвали тонкую, чувствительную поверхность нашей планеты, сотрясали ее — не только под действием космических снарядов, но и вследствие смещения сил тяготения в Солнечной системе: взорвавшаяся, распадающаяся планета вывела бы из равновесия сложную структуру орбит, по которым планеты вращаются вокруг Солнца, логичным следствием стали бы наводнения, находящееся в состоянии затмения (или отсутствующее?) Солнце и огненные дожди. Другими словами, происходило то, о чем сообщают предания: обитателям земного шара показалось, будто горит небо, будто оно падает на них. Все стихии разбушевались, моря выплеснулись на сушу, ураганы хлестали по водным массам, начали извергаться вулканы, их жар гас в становящейся паром пене.

Огонь упал с неба, Солнце погасло, кругом бесцельно бродили уцелевшие люди, тащили с собой на спине идолов, искали где-нибудь защиту от стихии. Индейцы, еле живые от голода, постепенно собиралось на вершине горы Хакавиц, которую также называли «местом привала». Окоченев, стояли они в бесконечной ночи, скорчившись возле своих идолов:

«Не было им сна, не было отдыха. Велики были их сетования в глубине души, что не наступал день, что не становилось светло. Лишь отчаяние было на их лицах, великая скорбь и уныние охватили их, они были совершенно сбиты с толку страданиями… О, если бы мы увидели рождение солнца! — сказали они и много говорили между собой, исполненные уныния, исполненные отчаяния и сетований, говорили и никак не могли найти утешения тому, что день не наступал» [6].

Господа умники утверждают, что племена на горе Хакавиц ожидали только восхода Венеры, которой они поклонялись. Однако господа нарочно не замечают, что в «Пополь-Вух» Венера и Солнце различаются четко. Притаившимся в нетерпеливом ожидании испуганным людям в бесконечной ночи издалека светит Венера: они рады тому, что наконец на небе снова забрезжил слабый проблеск света. Они поют и танцуют, в честь богов зажжена смола для воскурений:

«Но потом они стали сетовать, что все еще не видели рождения солнца, не увидели его.

И тут солнце появилось.

И возрадовались малые звери и большие звери, все стояли возле русел рек и в ущельях; и те, которые были на вершинах гор, устремили свои взгляды туда, где появилось солнце».

В предании описывается пробуждение после долгой, страшной ночи: пума и ягуар, которые ушли в пещеры, чтобы умереть, неожиданно зарычали, птицы, которые были немы, защебетали, орлы и коршуны поднялись со своих гнезд на утесах. Жизнь вернулась.

Относительно этого описания объявляется, что здесь воспето только начало нового дня — или, с точки зрения мифологии, воспроизведение первого дня человечества: «Да будет свет».

У меня другое мнение. До того времени солнце светило сотни, тысячи лет, давно жили существа всех видов, почти весь зоопарк Ноева ковчега. Были также давно построены города майя — такие, как легендарная столица Тула. И тут вдруг грянула катастрофа. Не стало видно не только солнца, луна и звезды тоже больше не излучали свой бледный свет. Во тьме, где не было солнца, поверхность земли покрылась бесплодным болотом. Естественно, что уцелевшие люди обрадовались, когда после казавшейся бесконечной ночи снова наступил день. То, что из года в год с естественной регулярностью повторяется 365 раз, не вызывает слез радости. В «Пополь-Вух» [7] отмечалось, что жар нового солнца был почти непереносим и то, что «сегодня» (в момент возникновения хроники) можно было видеть на небе, было лишь «отражением» того, первоначального солнца.